Лев Пирогов. Национальный вопрос - ребром

Ребёнок (четыре года); едем мимо мечети.

- Это что?

- Минареты.

- А что это – минареты?

Тут надо сказать, что ребёнок (четыре года) чрезвычайно набожен. Сам положил за правило креститься на каждую церковь, а если в какую войдёт, так обязательно на Голгофу вскарабкается и приложится к ранам Христовым на ногах. Очень Христа жалеет.

Как-то в одной церкви видел фрагмент росписи: грешница омывает ноги Христу, спросил, что происходит, получил ответ, принял к сведению, а через месяц спрашивает:

- Почему Бог много ходил?

- Так, - говорю, - и так: ему нужно было обойти много городов и сёл, чтобы всюду рассказать людям, как надо правильно жить.

Понятливо кивает и – с неподдельной досадой:

- Жалко меня там не было!..

В общем, рассказал ему, что мусульмане – это такие люди, они по-другому молятся (почему? приехали из Азии, там всё по-другому); мечеть – это церковь, только в церкви колокола на колокольне, а в мечети муэдзин на минарете, типа того.

Принял к сведенью, хотя через неделю на всякий случай переспросил у мамы.

И вот на днях (мы почти каждую неделю мимо этой мечети ездим: туда-сюда, туда-сюда) изрекает:

- А мне не нравится, что они сюда приехали! Пусть бы лучше они там у себя жили.

Твёрдо так, тяжело, угрюмо. Долго думал, окончательный приговор.

Я некоторое время (секунды пол) поразмышлял, заняться ли интернациональным воспитанием прямо сейчас, не сходя со стула, или ещё чуточку потупить в интернет, и выбрал ещё чуточку потупить.

Сон педагогики, известно, порождает чудовищ. Вскоре тень замешанной на религиозном мракобесии нетолерантности пала на комаров. Говорит вечером на даче с досадой:

- И зачем только Бог этих комаров создал! Никакой пользы от них!

Начинаю объяснять, что от комаров много пользы, что их едят лягушки – и всё такое. (Лягушки были запланированы в качестве слабого места, лягушек мы любим.)  Но ребёнок неумолим:

- От них польза там, где лягушки, а у нас нет лягушек!..

Не возразишь.

*  *  *

Кто-то, вроде Розанов, сказал, что душа – по рождению христианка. Это верно в том смысле, что объём и содержание понятия «душа» у христиан, мусульман, иудеев и прочих народов существенно отличаются. Кем же, как ни христианкой, христианской душе быть?

Загвоздка в том лишь, что «по рождению».

То есть – уже тогда христианка, когда ещё, вроде бы, никаких воспитательных воздействий среды на неё не оказано, или даже вопреки этим самым воздействиям.

Как-то раз, много лет назад, мы спорили с одним человеком о национальном вопросе, и он поставил меня в тупик (почему-то) простым примером: «Вот ласточка, кто она «по национальности»? Летом живёт здесь, зимой в Африке...»

Только теперь до меня дошло, что «по национальности» ласточка безусловно русская. В Африке-то она просто живёт, а у нас – на свет появляется. То есть буквально русская, по рождению.

(И подтекст «примера про ласточку» ясен стал: человек тот живёт в другой стране, охотно приезжает в Россию, но семьи, детей, у него нет ни там, ни здесь.)

Я это к чему вспомнил, про душу. Мне действительно решительно непонятно, какая сила превращает вот этого конкретно ребёнка в христианина. Раз в месяц (а то и реже) мы водим его в церковь к причастию. Ну так мы его много куда водим… В гипермаркет «Ашан», в цирк, в детский садик… Никакого «религиозного воспитания» (к худу или к добру) целенаправленно не ведётся. Эту «сферу интересов» он сам выбрал.

У Достоевского в «Идиоте» князь Мышкин говорит, что дети у взрослых гораздо меньшему научиться способны, чем взрослые у детей (и психиатру мышкинскому эта «ненормальность» очень не нравится).

Мой отец, всю жизнь обучающий детей рисованию, считает в точности, как и Мышкин. И я, кажется, только теперь их с Мышкиным понимать начинаю. Детей не взрослые делают – нет, не взрослые. 

Кто-то или что-то другое.

Весь мой опыт, почерпнутый из журналов «Знание – сила», учит тому, что «несть ни эллина, ни иудея», ни бабочки, ни комарика – а весь запас (чего?) моего четырёхлетнего сына учит его другому.

Впору поучиться самому отличать «комаров с лягушками» от «просто так комаров».