Евгений Мамонтов. Мир,май,труд - шаманские заклинания

Если бы я был товарищем Сусловым, членом политбюро, ответственным за идеологическую работу, я бы улыбнулся. Но товарищ Суслов не улыбался. Улыбка была чуждым атрибутом американской политики, как жвачка, кока-кола и журналы для мужчин, то есть именно всем тем, против чего идеологически боролся товарищ Суслов. И когда мне сообщили тему майского номера, я понял, что Михаил Андреевич, наконец, победил. Победа порой приходит с запозданием. Может быть, он победил не совсем так, как хотел. Это тоже бывает.

«Мир, май, труд» не простое перечисление односложных существительных, это опознавательный слоган, такой же, как, например, «анархия – мать порядка» или «Германия превыше всего». Ностальгия по временам советской власти стала отчетливой линией в культурном мейнстриме наших дней. Сейчас все вспоминают, как хорошо мы жили. С особой нежностью всплывают в памяти цены на водку и авиабилеты. Бесплатные здравоохранение, образование и квартира, кажутся теперь чем-то вроде сказок  Золотого века человечества, когда добрые боги приносили людям свои дары. Советское искусство, культура, наука представляются теперь чем-то вроде высокого Ренессанса. Что вызывает у меня естественный вопрос, в какую дыру надо было провалиться, чтобы оттуда с умилением созерцать казарменную меблировку официальной культуры социализма, выкрашенную в идеологически верные цвета.

Недавно, собираясь почистить ботинки, я поставил их на развернутый номер газеты «Комсомольская правда» и прочитал заголовок «Это был не культ личности, а всенародная любовь», и снова улыбнулся. Вспомнил слова одного приятеля, он как-то сказал мне, видимо делясь тяжелым жизненным опытом: «Женя, никогда не бей женщин. От них после этого невозможно отвязаться». Русский народ женственен. Не потому что он русский. А потому, что любой народ, как пассивное начало, женственен и как вода принимает любую форму. В красивом кувшине вода чувствует себя красивым кувшином, даже если она плесневелая. Отчего бы ей не быть просто ручьем? Воде оно запросто, а вот любому народу так же трудно, как коллективно проникнуться идеями текучего потока Дао.

Что такое настоящая реальность, не знает никто, так давайте же создадим хотя бы видимость, форму реальности, некое коллективное сознательное. Если кому-то удается это сделать, он становится отцом народов и абсолютным держателем реальности. Правда не важна, важна видимость, официальная версия, государственный миф. Советская мифология была настолько лучезарной, что легко состязалась с религией, обещая рай земной – коммунизм. Главным достоинством такого обещания была его невыполнимость. Это повышало его цену. Гуляя с девушкой, страстно пообещайте подарить ей Луну, и вы произведете больший эффект, чем, если пообещаете ей золотые сережки. Последним человеком, умевшим обещать  народу страстно, был Хрущев. Он сказал: Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Неважно, что при этом в стране был чудовищно нарушен демографический баланс, упадок в сельском хозяйстве, безжизненная легкая промышленность, пятидесятилетнее отставание в медицине, научный ресурс надрывался, изобретая новые формы вооружений… всего не перечислить. Не важно. Когда вы обещаете Луну, от вас не ждут, что вы тут же станете натягивать скафандр. 

Тоскуя по социализму, мы тоскуем по сказке, которую нам перестали рассказывать, а не по талонам на сахар, очередям за колбасой (500 грамм в одни руки), принудительным поездкам на уборку картофеля и трансляциям партийного съезда одновременно по всем (двум) каналам телевиденья. Сказка пережила эпоху. И теперь шаманскими заклинаниями вроде: мир, май, труд! – мы пытаемся воскресить даже не саму эпоху, но ее ощущение, в его достаточно узком, мифическом срезе. Это попытка создания таких 33-D очков, благодаря которым нам бы удалось проникнуть и поселиться в виртуальной реальности фильмов «Весна», «Светлый путь», «Волга-Волга» и «Кубанские казаки»; пережить заново пионерское детство, комсомольскую юность и вкус портвейна Агдам из горлышка в подворотне во время первомайской демонстрации. Идеальное благополучие официальной реальности сочетать с индивидуальной свободой, нарушать кодекс строителя коммунизма, - вот приблизительная парадигма советского парадиза. Жить в раю на всем готовом, но при этом иметь право грешить и рассказывать про бога анекдоты; не забывая прилежно голосовать «за» на всех собраниях.

Правила, любые – хорошие и идиотские – важны еще и тем, что сообщают глубину поступкам, в них не вписывающимся. Правило и его нарушение, как две музыкальные мелодии, порой соединяются в один удивительный контрапункт. И лучшие достижения периода советской власти именно были таким сочетанием. Возьмем мы хоть полет в космос, программу которого разрабатывал «вредитель» и  бывший колымский лагерник Сергей Королев, музыку героя социалистического труда Шостаковича, прозу Булгакова и Платонова, поэзию Галича, Окуджавы и Высоцкого – все рождено в этом причудливом и страшном сочетании. Вернуть один только глянец эпохи, ее плоскую картинку было бы бессмысленно; вернуть эпоху во всей полноте – страшно. К счастью ни то, ни другое невозможно. Остается только баловство и ностальгия в спектре от дурашливо-лирической до параноидальной.

Кто развалил Советский союз? Вот сакраментальный вопрос, которым порой задаются, чаще в качестве упражнения в риторике и фантазии. Ответ на него не бывает простым, это было бы обидно для собравшихся и нарушило неписанные правила развития темы. Отвечать надо так: Во всем виноват Горбачев, у него дьявольская отметина на голове, недаром  говорят, Бог шельму метит. Или: во всем виноват Ельцин, у него был один лишний палец на ноге, это тоже дьявольская отметина и, кроме того, он по-настоящему Эльцин. Отсюда прямой ход к жидомассонскому заговору и тут уж всяк может пойти, кто во что горазд,и я всегда любуюсь такими разговорами и восхищаюсь широтой русского человека. Недавно слышал в сквере от одного старичка-профессора, еще сильно коммунистической закалки, что президент наш шпион и премьер министр шпион – и так хорошо, так интересно жить стало! Кругом шпионы, интрига!

Если бы меня спросили: почему? Я бы ответил простодушно. Я бы сказал, что кончилась поэзия, очарование миража. Леонид Ильич Брежнев не был поэтом, не был шаманом. Его сказкам перестали верить. Ну а дальше уж само пошло…